Неточные совпадения
Тогда запирались наглухо двери и окна дома, и двое суток кряду шла
кошмарная, скучная, дикая, с выкриками и слезами, с надругательством над женским телом, русская оргия, устраивались райские
ночи, во время которых уродливо кривлялись под музыку нагишом пьяные, кривоногие, волосатые, брюхатые мужчины и женщины с дряблыми, желтыми, обвисшими, жидкими телами, пили и жрали, как свиньи, в кроватях и на полу, среди душной, проспиртованной атмосферы, загаженной человеческим дыханием и испарениями нечистой кожи.
Вся эта
ночь с своими почти нелепыми событиями и с страшною «развязкой» наутро мерещится мне до сих пор как безобразный,
кошмарный сон и составляет — для меня по крайней мере — самую тяжелую часть моей хроники.
Эти
кошмарные люди, речи, песни провожали Кожемякина всю дорогу от Балымер до города; он возвращался домой
ночью, тихонько, полубольной с непривычного похмелья и подавленный угрюмым стыдом.
Эти крутые узкие улицы, черные от угольной пыли, к
ночи всегда становились липкими и зловонными, точно они потели в
кошмарном сне. И они походили на сточные канавы или на грязные кишки, по которым большой международный город извергал в море все свои отбросы, всю свою гниль, мерзость и порок, заражая ими крепкие мускулистые тела и простые души.
Кошмарной полосою потянулись ночные беседы с хозяином: почти каждую
ночь он являлся в пекарню после первых петухов, когда черти проваливаются в ад, а я, затопив печь, устраивался перед нею с книгой в руках.
Молодой сон был нашим спасеньем в этом долгом пути. Убаюкиваемые неровной дорогой, ленивой трусцой лошадей, позваниваньем бубенцов и однообразием картин, мы проводили большую часть времени в полузабытьи. Засыпая иной раз при свете тусклой вечерней зари и просыпаясь темною
ночью под шипенье легкой метели, я часто терял границу между сном и действительностью. Сны порой бывали теплые и яркие, как действительность, холодная действительность походила на
кошмарный сон.
Совершенно разбитые физически и нравственно, разошлись мы поздно вечером по нашим углам. Всю
ночь напролет я проворочалась в моей постели с думами о завтрашнем дне и только под утро забылась тяжелым
кошмарным сном.
И не были спокойны их
ночи: бесстрастны были лица спящих, а под их черепом, в
кошмарных грезах и снах вырастал чудовищный мир безумия, и владыкою его был все тот же загадочный и страшный образ полуребенка, полузверя.